Антон Соя — Порок сердца читать онлайн
Антон Владимирович Соя, Ольга Минина
Порок сердца
Тысячи ярких разноцветных звезд зажглись и погасли одновременно, чтобы превратиться в миллионы таких же невообразимо сияющих, драгоценных камней. Бриллианты, рубины, изумруды и прочие сваровские стеклышки поблестели и разлетелись как новогодний салют, открыв чудесную летнюю картинку баварских гор, где в белом замке, в самой высокой остроконечной башенке, прекрасная златокудрая принцесса тосковала по любимому, глядя в маленькое окошко на озеро с лебедями… Раз! Поворот колесика и горы вместе с замком рассыпались в прах, словно от страшного землетрясения, а на их месте просторы черного космоса бороздил розовый космолет с той же златовлаской на борту, но очень недолго, ровно до следующего поворота деревянного колесика в маленькой ручке.
Беленькая, похожая на смешного ангела девочка крутила штурвальчик калейдоскопа, забыв обо всем на этом скучном взрослом свете. У нее теперь был свой, полностью подвластный ей мир, который она меняла мановением руки. Раз — и космос превратился в россыпи вкуснейших конфет и шоколадок. Анюта даже сглотнула слюну. «Ничего себе! Вот это фокус!» Если б их еще можно было достать из этой толстой черной трубы, стоявшей на маленьких кривых чугунных лапках на столе рядом с другими подарками! Старая, даже нет — старинная, железная и вся покрыта какими-то странными узорами, как будто каракулями. Еще и перевязана сверху красным бантом.
— Что это? — спросила девочка у папы, заприметив странный подарок.
Отец, занятый приемом гостей, как всегда, отшутился:
— Позорная труба! Хотя нет. Похоже, это старый калейдоскоп. Очень готичненькая штука.
Никто не мешал Ане наслаждаться новой игрушкой. Стоя на цыпочках, затаив дыхание, зажмурив один глаз, — вторым она наблюдала рождение новых миров, управляемое поворотом смешного деревянного колесика сбоку трубы и ее неуемной фантазией. Она, конечно, видела калейдоскопы и раньше: обычные мозаики из стекляшек не шли ни в какое сравнение с ее нынешними впечатлениями. Аня почувствовала неведомую силу, стала ощущать себя властелиншей мира, поглавнее Президента США, а может быть, даже круче Ксюши Собчак. Вот подружки обзавидуются…
Она не подумала, что все подружки остались в другом районе, а через неделю ей идти во второй класс в новой школе. Все страхи последних недель улетучились, Анюта забыла о том, что в соседней комнате ее новой просторной квартиры взрослые празднуют новоселье, а в детской, брошенные ей дети гостей, лихо отплясывают под Пинк. Она была внутри волшебной трубы! Все, что было вокруг, перестало существовать. Девочка не видела и не слышала, как сквозняком распахнуло дверь в гостиную и очередной гость пробасил очередной тост:
— Ну что ж, Гриша, теперь у лучшего кардиохирурга Москвы, его красавицы-жены и принцессы Ани есть достойная квартира. Давайте выпьем за то, чтобы ваша жизнь в новой квартире была столь же прекрасна, как этот праздничный стол!
Неожиданно перед глазом Ани в калейдоскопе появилась странная картинка. Мозаика из человеческих тел, изогнутых в самых неожиданных и неудобных позах. Мужчины и женщины, всего человек десять, образовали замысловатый узор, многократно повторенный линзами. Они явно страдали и, как показалось Ане, с надеждой смотрели на нее. «Фу, какая гадость, — девочка скривила мордашку, явно копируя маму, — и здесь эротика!» Она закрыла глаз, крутанула колесо, и все в трубе вернулось к ее ярким детским мечтам. Аппарат больше сбоев не давал. Круче компа и ПСП! Еще, еще! Анюта вертела колесо все быстрее и быстрее. Вдруг откуда-то сверху, незнакомый и знакомый одновременно, вкрадчивый женский голос спросил ее:
— Анечка, тебе нравится калейдоскоп?
Не отрываясь от игрушки, Аня ответила любопытной тетке:
— Угу. Прикольная штука.
— Это не простой калейдоскоп, Аня. Береги его.
Девочка обернулась, но в комнате никого не было, только пылинки сверкали, весело кувыркаясь в косых солнечных лучах. Тогда она снова заглянула в трубу, забыв про странную невидимку.
К сожалению, мама скоро заметила, что Аня куда-то пропала:
— Анюта! Где ты? Дети тебя заждались!
Ну вот! Девочка последний раз крутанула колесо, с неохотой поставила классную вещицу на стол и вернулась к гостям. Она не видела, как на старом калейдоскопе самозабвенно продолжает крутиться деревянное колесико.
Часть I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО
05.09.2006 23:00-4:00
Окна были плотно зашторены. Источников света, кроме напольной лампы, тускло освещавшей неоготическое черное трюмо, в огромной спальне не было. Перед зеркалом, напряженно всматриваясь в свое отражение, сидела молодая белокурая женщина. На ней было лишь кружевное черное белье, подчеркивающее анемичную белизну стройного тела. Романтический образ разрушал грубый шрам, начинающийся под горлом и идущий между чашечек бюстгальтера до идеально плоского живота. Женщина слегка наклонила голову — на красивом лице никакой косметики: татаро-славянские скулы, прямой нос, но вот глаза — большие темные и влажные глаза выдавали примесь южных кровей, диссонируя с волосами. Эти глаза на пол-лица, в которых тонешь при первом же взгляде, делали его бесконечно притягательным. Или отпугивающим? Для кого как… Пристально посмотрев на себя, она глубоко вдохнула, положила руки на угловатые колени и заговорила:
— Надо начинать. Я Катя, Катя Дроздецкая, когда-то — Петрова. Мне восемь лет, хотя на самом деле двадцать пять. Восемь лет назад я попала в ужасную аварию в моем родном городе. С тех пор у меня новое сердце и абсолютно новая память. Да, не каждой девушке так везет. Мое новое сердце работает как часы, — она провела рукой по уродливому шраму, — один случай на миллион… Так говорит Гриша. А он знает, что говорит. Гриша — мой муж, мой бог, отец моей Ани, мой кардиохирург, мой доктор Франкенштейн. Правда, он очень не любит, когда я его так называю. Это он пересадил мне сердце в коламской больнице, это он привез меня в Москву и нянькался со мной первые два года как с ребенком. Гриша смеется — говорит, что у него две дочки, и он прав. Он мое все, а я просто очень везучая девчонка из провинции! И чертовски красивая! — Замерев на миг, она медленно подняла руку и решительно сняла с головы парик, под которым оказалась голая, как коленка, голова, со шрамом на темени. — Мои украшения меня уже не пугают. Они съели мою память, мое «я». Что бы было, если бы не Гриша? А так — все восстанавливается. Я полноценная женщина, которая каждый день принимает эти чертовы таблетки, после которых нужно лишь пару часов поспать, — и все. Иначе — кошмары. Лица, люди, которых я не знаю… — Катя начала медленно массировать голову. — Мой врач, Светёлкина, говорит, что ничего странного в том, что вернулись все воспоминания, кроме моих личных, нет. Так бывает. Гриша и мой дневник помогут мне вернуть себя. А лезть в сумеречную зону, в те полгода после окончания школы — до аварии — мне нельзя. Светёлкина умная, я ей верю!
Антон Соя — Порок сердца » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
«Порок сердца» Антона Сои и Ольги Мининой — блестящий образец нового российского триллера, изобретательности сюжета которого позавидовал бы сам автор «Империи волков» и «Багровых рек» Жан Кристоф Гранже.Согласись, Катя, сегодня у тебя все хорошо. Ты молода, красива, у тебя заботливый, любящий муж — известный кардиохирург, любимая маленькая дочь и новая квартира в престижном районе Москвы. Твое пересаженное, но крепкое сердце работает идеально. Единственная твоя проблема — потерянная восемь лет назад память. Не думай об этом! Бог с ней, с памятью! Те воспоминания, от которых так бережно пытается оградить тебя муж, наверняка не стоят сегодняшнего семейного счастья.Но что делать, если демоны прошлого внезапно врываются в твою новую спокойную жизнь? Что делать, если жить дальше, не получив ответа на вопросы — кто ты на самом деле и чье сердце бьется у тебя в груди, — становится физически невозможно? Тогда выход один — возвратиться в маленький город твоей юности Коламск и посмотреть демонам прошлого в глаза… Они будут рады. Они ждут тебя.Роман не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим 18 лет.
Антон Владимирович Соя, Ольга Минина
Порок сердца
Тысячи ярких разноцветных звезд зажглись и погасли одновременно, чтобы превратиться в миллионы таких же невообразимо сияющих, драгоценных камней. Бриллианты, рубины, изумруды и прочие сваровские стеклышки поблестели и разлетелись как новогодний салют, открыв чудесную летнюю картинку баварских гор, где в белом замке, в самой высокой остроконечной башенке, прекрасная златокудрая принцесса тосковала по любимому, глядя в маленькое окошко на озеро с лебедями… Раз! Поворот колесика и горы вместе с замком рассыпались в прах, словно от страшного землетрясения, а на их месте просторы черного космоса бороздил розовый космолет с той же златовлаской на борту, но очень недолго, ровно до следующего поворота деревянного колесика в маленькой ручке.
Беленькая, похожая на смешного ангела девочка крутила штурвальчик калейдоскопа, забыв обо всем на этом скучном взрослом свете. У нее теперь был свой, полностью подвластный ей мир, который она меняла мановением руки. Раз — и космос превратился в россыпи вкуснейших конфет и шоколадок. Анюта даже сглотнула слюну. «Ничего себе! Вот это фокус!» Если б их еще можно было достать из этой толстой черной трубы, стоявшей на маленьких кривых чугунных лапках на столе рядом с другими подарками! Старая, даже нет — старинная, железная и вся покрыта какими-то странными узорами, как будто каракулями. Еще и перевязана сверху красным бантом.
— Что это? — спросила девочка у папы, заприметив странный подарок.
Отец, занятый приемом гостей, как всегда, отшутился:
— Позорная труба! Хотя нет. Похоже, это старый калейдоскоп. Очень готичненькая штука.
Никто не мешал Ане наслаждаться новой игрушкой. Стоя на цыпочках, затаив дыхание, зажмурив один глаз, — вторым она наблюдала рождение новых миров, управляемое поворотом смешного деревянного колесика сбоку трубы и ее неуемной фантазией. Она, конечно, видела калейдоскопы и раньше: обычные мозаики из стекляшек не шли ни в какое сравнение с ее нынешними впечатлениями. Аня почувствовала неведомую силу, стала ощущать себя властелиншей мира, поглавнее Президента США, а может быть, даже круче Ксюши Собчак. Вот подружки обзавидуются…
Она не подумала, что все подружки остались в другом районе, а через неделю ей идти во второй класс в новой школе. Все страхи последних недель улетучились, Анюта забыла о том, что в соседней комнате ее новой просторной квартиры взрослые празднуют новоселье, а в детской, брошенные ей дети гостей, лихо отплясывают под Пинк. Она была внутри волшебной трубы! Все, что было вокруг, перестало существовать. Девочка не видела и не слышала, как сквозняком распахнуло дверь в гостиную и очередной гость пробасил очередной тост:
— Ну что ж, Гриша, теперь у лучшего кардиохирурга Москвы, его красавицы-жены и принцессы Ани есть достойная квартира. Давайте выпьем за то, чтобы ваша жизнь в новой квартире была столь же прекрасна, как этот праздничный стол!
Неожиданно перед глазом Ани в калейдоскопе появилась странная картинка. Мозаика из человеческих тел, изогнутых в самых неожиданных и неудобных позах. Мужчины и женщины, всего человек десять, образовали замысловатый узор, многократно повторенный линзами. Они явно страдали и, как показалось Ане, с надеждой смотрели на нее. «Фу, какая гадость, — девочка скривила мордашку, явно копируя маму, — и здесь эротика!» Она закрыла глаз, крутанула колесо, и все в трубе вернулось к ее ярким детским мечтам. Аппарат больше сбоев не давал. Круче компа и ПСП! Еще, еще! Анюта вертела колесо все быстрее и быстрее. Вдруг откуда-то сверху, незнакомый и знакомый одновременно, вкрадчивый женский голос спросил ее:
— Анечка, тебе нравится калейдоскоп?
Не отрываясь от игрушки, Аня ответила любопытной тетке:
— Угу. Прикольная штука.
— Это не простой калейдоскоп, Аня. Береги его.
Девочка обернулась, но в комнате никого не было, только пылинки сверкали, весело кувыркаясь в косых солнечных лучах. Тогда она снова заглянула в трубу, забыв про странную невидимку.
К сожалению, мама скоро заметила, что Аня куда-то пропала:
— Анюта! Где ты? Дети тебя заждались!
Ну вот! Девочка последний раз крутанула колесо, с неохотой поставила классную вещицу на стол и вернулась к гостям. Она не видела, как на старом калейдоскопе самозабвенно продолжает крутиться деревянное колесико.
Часть I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО
05.09.2006 23:00-4:00
Окна были плотно зашторены. Источников света, кроме напольной лампы, тускло освещавшей неоготическое черное трюмо, в огромной спальне не было. Перед зеркалом, напряженно всматриваясь в свое отражение, сидела молодая белокурая женщина. На ней было лишь кружевное черное белье, подчеркивающее анемичную белизну стройного тела. Романтический образ разрушал грубый шрам, начинающийся под горлом и идущий между чашечек бюстгальтера до идеально плоского живота. Женщина слегка наклонила голову — на красивом лице никакой косметики: татаро-славянские скулы, прямой нос, но вот глаза — большие темные и влажные глаза выдавали примесь южных кровей, диссонируя с волосами. Эти глаза на пол-лица, в которых тонешь при первом же взгляде, делали его бесконечно притягательным. Или отпугивающим? Для кого как… Пристально посмотрев на себя, она глубоко вдохнула, положила руки на угловатые колени и заговорила:
— Надо начинать. Я Катя, Катя Дроздецкая, когда-то — Петрова. Мне восемь лет, хотя на самом деле двадцать пять. Восемь лет назад я попала в ужасную аварию в моем родном городе. С тех пор у меня новое сердце и абсолютно новая память. Да, не каждой девушке так везет. Мое новое сердце работает как часы, — она провела рукой по уродливому шраму, — один случай на миллион… Так говорит Гриша. А он знает, что говорит. Гриша — мой муж, мой бог, отец моей Ани, мой кардиохирург, мой доктор Франкенштейн. Правда, он очень не любит, когда я его так называю. Это он пересадил мне сердце в коламской больнице, это он привез меня в Москву и нянькался со мной первые два года как с ребенком. Гриша смеется — говорит, что у него две дочки, и он прав. Он мое все, а я просто очень везучая девчонка из провинции! И чертовски красивая! — Замерев на миг, она медленно подняла руку и решительно сняла с головы парик, под которым оказалась голая, как коленка, голова, со шрамом на темени. — Мои украшения меня уже не пугают. Они съели мою память, мое «я». Что бы было, если бы не Гриша? А так — все восстанавливается. Я полноценная женщина, которая каждый день принимает эти чертовы таблетки, после которых нужно лишь пару часов поспать, — и все. Иначе — кошмары. Лица, люди, которых я не знаю… — Катя начала медленно массировать голову. — Мой врач, Светёлкина, говорит, что ничего странного в том, что вернулись все воспоминания, кроме моих личных, нет. Так бывает. Гриша и мой дневник помогут мне вернуть себя. А лезть в сумеречную зону, в те полгода после окончания школы — до аварии — мне нельзя. Светёлкина умная, я ей верю!
— Молодец. — Григорий тихо вышел из темноты и встал за спиной Кати.
Высокий поджарый мужчина, с уже обозначившимися залысинами, его вытянутое лицо пересекли глубокие морщины, из-за них Григорий казался вечно чем-то недовольным. Он был в пижаме и явно готовился отойти ко сну. Нежно положив ей сильные жилистые руки на плечи, муж начал слегка разминать их, опуская пальцы все ниже, уже касаясь безобразного шрама.
— Выполняешь назначение врача. Умница. Психотренинг — это очень важно. Светёлкина тобой довольна, обещала через полгода, если ты ее не подведешь, заменить «нейровинд» на что-нибудь полегче.
Катин взгляд наткнулся в зеркале на глаза Григория.
— Я очень страшная?
— Ты самая красивая. — Григорий поцеловал ее шрам на голове.
— Гриш, обними меня покрепче…
Григорий нежно обнял жену и снова поцеловал в макушку. Катя прикрыла миндалевидные глаза.
— Как там Анька? Уснула?
— Ага, сопит, как ежик. Опять перед сном таращилась в свой «калидоскоп».
— Хорошо, хоть не в компьютер. Хотя эта странная привязанность к игрушке настораживает. Нет, милый?
— Брось ты. Просто новая яркая фигня, скоро надоест. Антиквариат! Он же стоит, наверно, немерено? Надо бы оценить его у жуков, у которых мы трюмо купили. Кто же его все-таки подарил? Ты не вспомнила?
— Вспомнишь тут, когда ты почти полбольницы пригласил. Зато я сегодня вспомнила, как купалась в детстве в речке. У нас в Коламске была речка?
Григорий поморщился, эти расспросы его напрягали, но не ответить ей он не мог:
— У вас — была. Волга, только узенькая. Ладно, милая, я, пожалуй, лягу. Мне завтра с утра в больницу.
Катя поймала его за руку.
— Вот видишь — память продолжает возвращаться, — улыбнулась она.
(1) Порок сердца — Соя Антон » Читать онлайн бесплатно. Библиотека knigov.ru
Антон Владимирович Соя, Ольга Минина
Порок сердца
Тысячи ярких разноцветных звезд зажглись и погасли одновременно, чтобы превратиться в миллионы таких же невообразимо сияющих, драгоценных камней. Бриллианты, рубины, изумруды и прочие сваровские стеклышки поблестели и разлетелись как новогодний салют, открыв чудесную летнюю картинку баварских гор, где в белом замке, в самой высокой остроконечной башенке, прекрасная златокудрая принцесса тосковала по любимому, глядя в маленькое окошко на озеро с лебедями… Раз! Поворот колесика и горы вместе с замком рассыпались в прах, словно от страшного землетрясения, а на их месте просторы черного космоса бороздил розовый космолет с той же златовлаской на борту, но очень недолго, ровно до следующего поворота деревянного колесика в маленькой ручке.
Беленькая, похожая на смешного ангела девочка крутила штурвальчик калейдоскопа, забыв обо всем на этом скучном взрослом свете. У нее теперь был свой, полностью подвластный ей мир, который она меняла мановением руки. Раз — и космос превратился в россыпи вкуснейших конфет и шоколадок. Анюта даже сглотнула слюну. «Ничего себе! Вот это фокус!» Если б их еще можно было достать из этой толстой черной трубы, стоявшей на маленьких кривых чугунных лапках на столе рядом с другими подарками! Старая, даже нет — старинная, железная и вся покрыта какими-то странными узорами, как будто каракулями. Еще и перевязана сверху красным бантом.
— Что это? — спросила девочка у папы, заприметив странный подарок.
Отец, занятый приемом гостей, как всегда, отшутился:
— Позорная труба! Хотя нет. Похоже, это старый калейдоскоп. Очень готичненькая штука.
Никто не мешал Ане наслаждаться новой игрушкой. Стоя на цыпочках, затаив дыхание, зажмурив один глаз, — вторым она наблюдала рождение новых миров, управляемое поворотом смешного деревянного колесика сбоку трубы и ее неуемной фантазией. Она, конечно, видела калейдоскопы и раньше: обычные мозаики из стекляшек не шли ни в какое сравнение с ее нынешними впечатлениями. Аня почувствовала неведомую силу, стала ощущать себя властелиншей мира, поглавнее Президента США, а может быть, даже круче Ксюши Собчак. Вот подружки обзавидуются…
Она не подумала, что все подружки остались в другом районе, а через неделю ей идти во второй класс в новой школе. Все страхи последних недель улетучились, Анюта забыла о том, что в соседней комнате ее новой просторной квартиры взрослые празднуют новоселье, а в детской, брошенные ей дети гостей, лихо отплясывают под Пинк. Она была внутри волшебной трубы! Все, что было вокруг, перестало существовать. Девочка не видела и не слышала, как сквозняком распахнуло дверь в гостиную и очередной гость пробасил очередной тост:
— Ну что ж, Гриша, теперь у лучшего кардиохирурга Москвы, его красавицы-жены и принцессы Ани есть достойная квартира. Давайте выпьем за то, чтобы ваша жизнь в новой квартире была столь же прекрасна, как этот праздничный стол!
Неожиданно перед глазом Ани в калейдоскопе появилась странная картинка. Мозаика из человеческих тел, изогнутых в самых неожиданных и неудобных позах. Мужчины и женщины, всего человек десять, образовали замысловатый узор, многократно повторенный линзами. Они явно страдали и, как показалось Ане, с надеждой смотрели на нее. «Фу, какая гадость, — девочка скривила мордашку, явно копируя маму, — и здесь эротика!» Она закрыла глаз, крутанула колесо, и все в трубе вернулось к ее ярким детским мечтам. Аппарат больше сбоев не давал. Круче компа и ПСП! Еще, еще! Анюта вертела колесо все быстрее и быстрее. Вдруг откуда-то сверху, незнакомый и знакомый одновременно, вкрадчивый женский голос спросил ее:
— Анечка, тебе нравится калейдоскоп?
Не отрываясь от игрушки, Аня ответила любопытной тетке:
— Угу. Прикольная штука.
— Это не простой калейдоскоп, Аня. Береги его.
Девочка обернулась, но в комнате никого не было, только пылинки сверкали, весело кувыркаясь в косых солнечных лучах. Тогда она снова заглянула в трубу, забыв про странную невидимку.
К сожалению, мама скоро заметила, что Аня куда-то пропала:
— Анюта! Где ты? Дети тебя заждались!
Ну вот! Девочка последний раз крутанула колесо, с неохотой поставила классную вещицу на стол и вернулась к гостям. Она не видела, как на старом калейдоскопе самозабвенно продолжает крутиться деревянное колесико.
Читать онлайн Порок сердца
«Порок сердца» Антона Сои и Ольги Мининой — блестящий образец нового российского триллера, изобретательности сюжета которого позавидовал бы сам автор «Империи волков» и «Багровых рек» Жан Кристоф Гранже.Согласись, Катя, сегодня у тебя все хорошо. Ты молода, красива, у тебя заботливый, любящий муж — известный кардиохирург, любимая маленькая дочь и новая квартира в престижном районе Москвы. Твое пересаженное, но крепкое сердце работает идеально. Единственная твоя проблема — потерянная восемь лет назад память. Не думай об этом! Бог с ней, с памятью! Те воспоминания, от которых так бережно пытается оградить тебя муж, наверняка не стоят сегодняшнего семейного счастья.
Порок Сердца
Вступление
Вас никогда не преследовал странный сон, в котором вы вдруг оказываетесь совсем без
одежды в людном месте, а вам даже прикрыться нечем?
Ветер согнал белых барашков с голубой простыни неба, и засияло нахальное августовское
солнце. Оно пробилось через тонкие веки и, казалось, уже светило изнутри. Просыпаться Кити не
хотела, до последнего цепляясь за хвостик волшебного сна, лучше которого она никогда не видела.
Могучее полуденное солнце победило, и она нехотя разлепила глаза, но тут же захлопнула ресницы
— слишком ярким был свет.
Она лежала, окруженная высокой травой, посреди небольшой поляны на маленьком
запущенном кладбище при городском морге. На ее теле не было ничего, кроме веснушек, солнца и
пары татуировок. Кити ущипнула себя за руку.
Но нет, она не спала, хотя и находилась еще во власти сна, переживая снова и снова его
томительное безумие. Ее прекрасного сна, в котором Кити была с Егором и испытала безмерное
счастье. Счастлива она была и сейчас, по инерции, и одновременно совершенно растеряна оттого,
что никак не могла вспомнить, как сюда попала. Кити резко села, обхватив руками круглые колени,
отбросила назад непослушную розовую челку и окончательно проснулась. Вокруг головы кружила
непонятно откуда взявшаяся ночная бабочка, большая, черная и противно лохматая. Кити
отмахнулась от нее и расплакалась.
— Егор, почему ты меня здесь оставил, Егор?
Несмотря на слезы, чувство душевной полноты и ощущение внутреннего покоя не покидали
ее, и поскольку времени, чтобы подумать о том, как отсюда выбраться до темноты, было
предостаточно, девушка предалась воспоминаниям.
ГЛАВА 1
Кити
Егор и Кити лежали на узкой подростковой кровати в комнате девушки, ласкали друг друга и,
как обычно, спорили. Нежелание Кити отдаться Егору в первое же свидание переросло в ставший
традиционным петтинг, и, несмотря на все усилия юного бонвивана, Кити стеной стояла за свои
принципы, зная цену своей красоте и откровенно подстебываясь над теряющим голову Егором. Они
были такие разные, наверное, поэтому их так тянуло друг к другу.
Восемнадцатилетняя Кити — Катя Китова — не дотянула одного сантиметра до ста
шестидесяти. Ее родные светлые волосы, выкрашенные черной краской, в естественном виде
существовали только парочкой прядей на затылке. А спереди красовалась безумная челка такого же
нежно-малинового оттенка, как и полоски на черных носках с пальцами, которые в данный момент
являлись ее единственной одеждой. Кити нельзя было назвать худышкой, скорее она была
плюшевым медвежонком — пятьдесят килограммов непосредственности и бешеного темперамента.
Ну и еще, наверное, килограмм стали: тоннели с плагами и колечки в заостренных маленьких
ушках, лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, подковки в твердых сосках, навелла в пупке,
барбеллы в языке и там, куда так неотступно рвался через все ее доводы Егор. На ее гладком,
округлом теле выглядело все это довольно брутально и вместе с тем ужасно притягательно, во
всяком случае для магнитов в штанах и в груди Егора. Мозг же его при виде обнаженной Кити
обыкновенно отключался и переходил в режим автопилота.
Еще у Кити была татушка на спине. Большая черно-розовая бабочка очень любила, когда ее
крылышки гладили большие и теплые ладони Егора. А сегодня на теле Кити появилось новое
украшение, Егор уже час с удивлением лицезрел приклеенный пластырем над левой грудью кусок
полиэтилена, который скрывал свежую татуировку. Кити была совершенно самостоятельной и жила
одна в бабушкиной квартире. Бабушку отец забрал к себе, с радостью расставшись с любимой, но
неуправляемой дочуркой, которая словно взбесилась после того, как он, вдовец с трехлетним
стажем, два года назад снова женился. Теперь у него была новая жизнь — с грудным малышом, а у
Кити — квартира и полная свобода. Она училась на философском в универе и была убежденным
тру-эмо-кидом. Последнее обстоятельство являлось вторым по степени важности в шкале их
вечных споров с Егором после отказа терять девственность в первый месяц встреч. Так они и жили,
занимались петтингом, а между ласковым делом проводили время в жарких диспутах по поводу
дефлорации, виргинности и приверженности эмо-культуре, чуждой Егору почище девственной
плевы Кити. И если с последней он не терял надежду вскоре расправиться и свято верил, что его час
вот-вот настанет, то с эмо все было гораздо проблематичней. Простой первокурсник из института
физкультуры, только что с большим трудом сдавший сессию, по всем фронтам горел в диспутах с
поднаторевшей в интернет-битвах с антиэмо юной ведьмочкой. Егор был блондином, красавцем,
атлетом и пловцом. И по жизни он плыл не раздумывая — по кратчайшей до финиша. Вести умные
споры он не любил, но с Кити других вариантов не предоставлялось. Вот и сейчас, устроившись
металлизированным донцем на его плоском, с квадратами мышц животе, она стучала по широкой
груди Егора кулачками с черными ногтями, а ее смешливые серые глаза горели искорками надежды
на большой спор.
— Чем тебе не угодили «Gimmy Eat World»? Егор был уже совсем не рад, что десять секунд
назад дал слабину и взмолился заменить CD самых жалобных в мире эмо-панков. Мог бы и
потерпеть, ведь процесс был великолепен. А теперь надо начинать борьбу сначала, а еще —
аргументировать, что совсем нелегко, когда твой мозг эмигрировал в низ живота и высится нелепой
невидимой громадой за спиной самой желанной девочки в мире.
— Они очень занудные, Кит. Ты же знаешь, все ненавидят эмо за то, что они грузят своими
проблемами, ноют, плачут и жалуются. Никакого просвета. Может, поставим ска? Любое ска.
Добавим позитива! Мы же встретились на «Distemper», помнишь, как было весело?
Тогда, месяц назад, веселье и правда удалось на славу. Они впервые увидели друг друга. Кити
была как Пеппи Длинныйчулок — со смешными хвостиками, в клетчатой юбке, полосатых гетрах и
кедах в ромбик. И все это летало в безумном вихре сканка. Спортсмен Егор еле успевал за
скачущей, как взбесившаяся марионетка, Кити. После концерта он не удержался и сказал, что
никогда не думал, что эмо могут так зажигать. Кити сделала вид, что обиделась, сказала, что может
быть какой угодно, главное, чтоб не мешали. И стала ему что-то заливать про тру-эмо, а Егор шел
рядом, не слушая ее, а только смотрел на смешное милое лицо и думал, как хорошо, что они
встретились. В тот вечер он впервые всерьез влюбился, но до сих пор ни за что не хотел себе в этом
признаваться…
— Да-да-да. Уже сто раз это слышала, — прервала ход его мыслей Кити. — Конечно, можно
поставить ска, только дело совсем не в музыке. Ты просто злишься, что не можешь меня трахнуть,
хотя это глупо. Не пойму вас, мужиков, какая тебе разница, как кончать? Удовольствие то же. Это
скорее моя проблема. Я ущемляю себя.
— Может, хватит ущемляться?
— Нет, подожди. Осталась всего неделя. Я приняла решение, мы сделаем это с тобой цосле
концерта «Му Chemical Romance», я хочу двойной катарсис. Да и тебе крупно повезло,
представляешь, как парни меня разогреют.
— Ура. У нас появились сроки. Всего-то неделя. А вдруг я не доживу? Ритуалы какие-то
детские.
— Ничего, доживешь. — Кити нежно погладила не желающего успокаиваться зверя позади
себя. — Ритуалы, скажешь тоже. Я же не тащу тебя на кладбище, как Ритка своего первого.
Егор чуть не поперхнулся. Рита-Ритуал была лучшей подругой Кити и прожженной готкой.
Кити, не заметив его реакции, продолжала разглагольствовать на любимую тему:
— Ничего плохого в том, чтобы выставлять свои чувства напоказ, нет. Чистые эмоции — это
единственное, что не девальвирует в сегодняшнем мире, слезы боли и радости, искренние чувства,
то, чем живет наша душа, без них она пересыхает и умирает. Смех и слезы, крики гнева и стоны
оргазма — единственная валюта человеческих отношений. Теперь по поводу музла. «Gimmy» вовсе
не занудные, они открытые и ранимые и делятся своими чувствами, переживаниями, а не грузят. И
кстати, они с две тысячи первого года в «эмо» не играют. Я же не ставлю тебе скримо или эмо-кор,
чтобы тебя с кровати не снесло.
— Ну да, за это вас тоже пинают: эмо-кор, эмо-панк, эмо-готика. Все под себя подгребли.
Читать книгу Порок сердца
Антон Владимирович Соя, Ольга Минина Порок сердца
Тысячи ярких разноцветных звезд зажглись и погасли одновременно, чтобы превратиться в миллионы таких же невообразимо сияющих, драгоценных камней. Бриллианты, рубины, изумруды и прочие сваровские стеклышки поблестели и разлетелись как новогодний салют, открыв чудесную летнюю картинку баварских гор, где в белом замке, в самой высокой остроконечной башенке, прекрасная златокудрая принцесса тосковала по любимому, глядя в маленькое окошко на озеро с лебедями… Раз! Поворот колесика и горы вместе с замком рассыпались в прах, словно от страшного землетрясения, а на их месте просторы черного космоса бороздил розовый космолет с той же златовлаской на борту, но очень недолго, ровно до следующего поворота деревянного колесика в маленькой ручке.
Беленькая, похожая на смешного ангела девочка крутила штурвальчик калейдоскопа, забыв обо всем на этом скучном взрослом свете. У нее теперь был свой, полностью подвластный ей мир, который она меняла мановением руки. Раз — и космос превратился в россыпи вкуснейших конфет и шоколадок. Анюта даже сглотнула слюну. «Ничего себе! Вот это фокус!» Если б их еще можно было достать из этой толстой черной трубы, стоявшей на маленьких кривых чугунных лапках на столе рядом с другими подарками! Старая, даже нет — старинная, железная и вся покрыта какими-то странными узорами, как будто каракулями. Еще и перевязана сверху красным бантом.
— Что это? — спросила девочка у папы, заприметив странный подарок.
Отец, занятый приемом гостей, как всегда, отшутился:
— Позорная труба! Хотя нет. Похоже, это старый калейдоскоп. Очень готичненькая штука.
Никто не мешал Ане наслаждаться новой игрушкой. Стоя на цыпочках, затаив дыхание, зажмурив один глаз, — вторым она наблюдала рождение новых миров, управляемое поворотом смешного деревянного колесика сбоку трубы и ее неуемной фантазией. Она, конечно, видела калейдоскопы и раньше: обычные мозаики из стекляшек не шли ни в какое сравнение с ее нынешними впечатлениями. Аня почувствовала неведомую силу, стала ощущать себя властелиншей мира, поглавнее Президента США, а может быть, даже круче Ксюши Собчак. Вот подружки обзавидуются…
Она не подумала, что все подружки остались в другом районе, а через неделю ей идти во второй класс в новой школе. Все страхи последних недель улетучились, Анюта забыла о том, что в соседней комнате ее новой просторной квартиры взрослые празднуют новоселье, а в детской, брошенные ей дети гостей, лихо отплясывают под Пинк. Она была внутри волшебной трубы! Все, что было вокруг, перестало существовать. Девочка не видела и не слышала, как сквозняком распахнуло дверь в гостиную и очередной гость пробасил очередной тост:
— Ну что ж, Гриша, теперь у лучшего кардиохирурга Москвы, его красавицы-жены и принцессы Ани есть достойная квартира. Давайте выпьем за то, чтобы ваша жизнь в новой квартире была столь же прекрасна, как этот праздничный стол!
Неожиданно перед глазом Ани в калейдоскопе появилась странная картинка. Мозаика из человеческих тел, изогнутых в самых неожиданных и неудобных позах. Мужчины и женщины, всего человек десять, образовали замысловатый узор, многократно повторенный линзами. Они явно страдали и, как показалось Ане, с надеждой смотрели на нее. «Фу, какая гадость, — девочка скривила мордашку, явно копируя маму, — и здесь эротика!» Она закрыла глаз, крутанула колесо, и все в трубе вернулось к ее ярким детским мечтам. Аппарат больше сбоев не давал. Круче компа и ПСП! Еще, еще! Анюта вертела колесо все быстрее и быстрее. Вдруг откуда-то сверху, незнакомый и знакомый одновременно, вкрадчивый женский голос спросил ее:
— Анечка, тебе нравится калейдоскоп?
Не отрываясь от игрушки, Аня ответила любопытной тетке:
— Угу. Прикольная штука.
— Это не простой калейдоскоп, Аня. Береги его.
Девочка обернулась, но в комнате никого не было, только пылинки сверкали, весело кувыркаясь в косых солнечных лучах. Тогда она снова заглянула в трубу, забыв про странную невидимку.
К сожалению, мама скоро заметила, что Аня куда-то пропала:
— Анюта! Где ты? Дети тебя заждались!
Ну вот! Девочка последний раз крутанула колесо, с неохотой поставила классную вещицу на стол и вернулась к гостям. Она не видела, как на старом калейдоскопе самозабвенно продолжает крутиться деревянное колесико.
Часть I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО
ГЛАВА 1
05.09.2006 23:00-4:00
Окна были плотно зашторены. Источников света, кроме напольной лампы, тускло освещавшей неоготическое черное трюмо, в огромной спальне не было. Перед зеркалом, напряженно всматриваясь в свое отражение, сидела молодая белокурая женщина. На ней было лишь кружевное черное белье, подчеркивающее анемичную белизну стройного тела. Романтический образ разрушал грубый шрам, начинающийся под горлом и идущий между чашечек бюстгальтера до идеально плоского живота. Женщина слегка наклонила голову — на красивом лице никакой косметики: татаро-славянские скулы, прямой нос, но вот глаза — большие темные и влажные глаза выдавали примесь южных кровей, диссонируя с волосами. Эти глаза на пол-лица, в которых тонешь при первом же взгляде, делали его бесконечно притягательным. Или отпугивающим? Для кого как… Пристально посмотрев на себя, она глубоко вдохнула, положила руки на угловатые колени и заговорила:
— Надо начинать. Я Катя, Катя Дроздецкая, когда-то — Петрова. Мне восемь лет, хотя на самом деле двадцать пять. Восемь лет назад я попала в ужасную аварию в моем родном городе. С тех пор у меня новое сердце и абсолютно новая память. Да, не каждой девушке так везет. Мое новое сердце работает как часы, — она провела рукой по уродливому шраму, — один случай на миллион… Так говорит Гриша. А он знает, что говорит. Гриша — мой муж, мой бог, отец моей Ани, мой кардиохирург, мой доктор Франкенштейн. Правда, он очень не любит, когда я его так называю. Это он пересадил мне сердце в коламской больнице, это он привез меня в Москву и нянькался со мной первые два года как с ребенком. Гриша смеется — говорит, что у него две дочки, и он прав. Он мое все, а я просто очень везучая девчонка из провинции! И чертовски красивая! — Замерев на миг, она медленно подняла руку и решительно сняла с головы парик, под которым оказалась голая, как коленка, голова, со шрамом на темени. — Мои украшения меня уже не пугают. Они съели мою память, мое «я». Что бы было, если бы не Гриша? А так — все восстанавливается. Я полноценная женщина, которая каждый день принимает эти чертовы таблетки, после которых нужно лишь пару часов поспать, — и все. Иначе — кошмары. Лица, люди, которых я не знаю… — Катя начала медленно массировать голову. — Мой врач, Светёлкина, говорит, что ничего странного в том, что вернулись все воспоминания, кроме моих личных, нет. Так бывает. Гриша и мой дневник помогут мне вернуть себя. А лезть в сумеречную зону, в те полгода после окончания школы — до аварии — мне нельзя. Светёлкина умная, я ей верю!
— Молодец. — Григорий тихо вышел из темноты и встал за спиной Кати.
Высокий поджарый мужчина, с уже обозначившимися залысинами, его вытянутое лицо пересекли глубокие морщины, из-за них Григорий казался вечно чем-то недовольным. Он был в пижаме и явно готовился отойти ко сну. Нежно положив ей сильные жилистые руки на плечи, муж начал слегка разминать их, опуская пальцы все ниже, уже касаясь безобразного шрама.
— Выполняешь назначение врача. Умница. Психотренинг — это очень важно. Светёлкина тобой довольна, обещала через полгода, если ты ее не подведешь, заменить «нейровинд» на что-нибудь полегче.
Катин взгляд наткнулся в зеркале на глаза Григория.
— Я очень страшная?
— Ты самая красивая. — Григорий поцеловал ее шрам на голове.
— Гриш, обними меня покрепче…
Григорий нежно обнял жену и снова поцеловал в макушку. Катя прикрыла миндалевидные глаза.
— Как там Анька? Уснула?
— Ага, сопит, как ежик. Опять перед сном таращилась в свой «калидоскоп».
— Хорошо, хоть не в компьютер. Хотя эта странная привязанность к игрушке настораживает. Нет, милый?
— Брось ты. Просто новая яркая фигня, скоро надоест. Антиквариат! Он же стоит, наверно, немерено? Надо бы оценить его у жуков, у которых мы трюмо купили. Кто же его все-таки подарил? Ты не вспомнила?
— Вспомнишь тут, когда ты почти полбольницы пригласил. Зато я сегодня вспомнила, как купалась в детстве в речке. У нас в Коламске была речка?
Григорий поморщился, эти расспросы его напрягали, но не ответить ей он не мог:
— У вас — была. Волга, только узенькая. Ладно, милая, я, пожалуй, лягу. Мне завтра с утра в больницу.
Катя поймала его за руку.
— Вот видишь — память продолжает возвращаться, — улыбнулась она.
— Конечно, Светёлкина — лучший психиатр! Все будет ха-ра-шо! — Григорий попытался освободить руку.
Катя неохотно его отпустила и снова обратилась к отражению:
— У меня все лучшее. Муж — лучший, к тому же лучший кардиохирург в городе, дочь — лучшая в классе ученица, квартира теперь — закачаешься, сердце — тоже лучшее… Гриш, а когда я окончательно окрепну, ты расскажешь мне про эту чертову аварию и про то, откуда в богом забытой коламской больнице такие идеальные сердца?
— Дурочка моя, ну ты же знаешь, лучшие сердца всегда были в русской глубинке. И откуда у тебя этот сарказм? До аварии его не было… И вообще ты знаешь, что это — запретная тема. Сорвешь Светёлкиной прогресс! Тебе нельзя никакого негатива! Никакого негатива! — Григорий зевнул во весь рот, лег на кровать, повернулся на бок и закрыл глаза.
Катя забралась под одеяло к мужу и игриво обняла его:
— Все запретное так манит…
— Милая, у меня завтра тяжелая операция. И вставать в шесть. Давай спать. Извини, видишь, я вовсе не так идеален…
— Да, я знаю. — Она явно пародировала назидательный тон своего мужа. — Благодаря ответственности за нас с Анькой, ты смог победить свои депрессияки, любовь к бутылке, поверил в себя и стал выдающимся хирургом. И женился на мне только два года назад, потому что никак не мог развестись с этой таинственной бывшей женой.
Григорий, откинул одеяло и резко сел на кровати:
— Кать, ты хочешь, чтоб я теперь полночи не спал, да? Ты-то от снотворных своих вырубишься через полчаса, а я?
— Что ты, милый, как ты мог подумать такое? Спи, я тебе колыбельную спою. У меня тут откуда ни возьмись в голове испанская колыбельная вылезла — ведь ни слова по-испански не знаю, но почему-то все понимаю.
— Ты сплошной сюрприз, милая. Ну, у кого еще есть такая жена?
— Ладно, подлиза, спи. Только обещай мне, что через год мы съездим в Коламск — навестить моих.
— Господи, твои — все на кладбище, и ты это прекрасно знаешь. Человек ухаживает за могилами и регулярно отчитывается фотографиями. — Григорий встал с постели, забрал подушку и тяжело вздохнул. — Ладно, милая, спокойной ночи. Пойду спать в гостевую.
Катя осталась одна на огромной кровати. Повздыхала немножко, жалуясь сама себе:
— Да, и так всегда. Ничего он мне не расскажет, зануда. Ну и фиг с ним. Буду спать.
Сначала она тихо напевала испанскую колыбельную, а потом заснула.
Наверное, Катя бы очень удивилась, если б услышала, как, тихонечко повздыхав, допевало ее песню старинное трюмо… Но еще больше она бы удивилась, увидев, как деловито и спокойно пересыпает пилюли из одного аптечного пузырька в другой на темной, освещенной одной только полной луной кухне ее любящий супруг.
* * *
Посреди ночи Катя проснулась в полной темноте. Ноги сами понесли ее к любимому трюмо, украшенному резными грифонами и химерами. Катя села в кресло и, не включая света, стала всматриваться в темные очертания зеркала. Неожиданно со стороны зазеркалья зажегся тусклый свет, и она, увидев свое бледное отражение, быстро и нараспев, как молитву, запричитала:
— Я Катя, Катя Дроздецкая…
Она испуганно осеклась, потому что ее отражение совершенно самостоятельно бросило на нее насмешливый взгляд. У женщины от страха похолодели ноги, она хотела позвать на помощь Гришу, но из горла вырвался лишь жалкий всхлип, почти мяуканье. Отражение нагло прыснуло от смеха. Катя оцепенела, не в силах пошевелиться, она даже не могла отвести глаз. Внезапно очень сильно зачесался рубец на груди, она увидела, что у ее ухмыляющегося отражения он стал набухать, наливаться темной венозной кровью. Катя снова попыталась крикнуть, но смогла только раскрыт
Читать онлайн — Соя Антон. Порок сердца
Читать онлайн — Соя Антон. Порок сердца | Электронная библиотека e-libra.ru
На главную » Соя Антон » Порок сердца.
Порок Сердца
Вступление
Вас никогда не преследовал странный сон, в котором вы вдруг оказываетесь совсем без
одежды в людном месте, а вам даже прикрыться нечем?
Ветер согнал белых барашков с голубой простыни неба, и засияло нахальное августовское
солнце. Оно пробилось через тонкие веки и, казалось, уже светило изнутри. Просыпаться Кити не
хотела, до последнего цепляясь за хвостик волшебного сна, лучше которого она никогда не видела.
Могучее полуденное солнце победило, и она нехотя разлепила глаза, но тут же захлопнула ресницы
— слишком ярким был свет.
Она лежала, окруженная высокой травой, посреди небольшой поляны на маленьком
запущенном кладбище при городском морге. На ее теле не было ничего, кроме веснушек, солнца и
пары татуировок. Кити ущипнула себя за руку.
Но нет, она не спала, хотя и находилась еще во власти сна, переживая снова и снова его
томительное безумие. Ее прекрасного сна, в котором Кити была с Егором и испытала безмерное
счастье. Счастлива она была и сейчас, по инерции, и одновременно совершенно растеряна оттого,
что никак не могла вспомнить, как сюда попала. Кити резко села, обхватив руками круглые колени,
отбросила назад непослушную розовую челку и окончательно проснулась. Вокруг головы кружила
непонятно откуда взявшаяся ночная бабочка, большая, черная и противно лохматая. Кити
отмахнулась от нее и расплакалась.
— Егор, почему ты меня здесь оставил, Егор?
Несмотря на слезы, чувство душевной полноты и ощущение внутреннего покоя не покидали
ее, и поскольку времени, чтобы подумать о том, как отсюда выбраться до темноты, было
предостаточно, девушка предалась воспоминаниям.
ГЛАВА 1
Кити
Егор и Кити лежали на узкой подростковой кровати в комнате девушки, ласкали друг друга и,
как обычно, спорили. Нежелание Кити отдаться Егору в первое же свидание переросло в ставший
традиционным петтинг, и, несмотря на все усилия юного бонвивана, Кити стеной стояла за свои
принципы, зная цену своей красоте и откровенно подстебываясь над теряющим голову Егором. Они
были такие разные, наверное, поэтому их так тянуло друг к другу.
Восемнадцатилетняя Кити — Катя Китова — не дотянула одного сантиметра до ста
шестидесяти. Ее родные светлые волосы, выкрашенные черной краской, в естественном виде
существовали только парочкой прядей на затылке. А спереди красовалась безумная челка такого же
нежно-малинового оттенка, как и полоски на черных носках с пальцами, которые в данный момент
являлись ее единственной одеждой. Кити нельзя было назвать худышкой, скорее она была
плюшевым медвежонком — пятьдесят килограммов непосредственности и бешеного темперамента.
Ну и еще, наверное, килограмм стали: тоннели с плагами и колечки в заостренных маленьких
ушках, лабретты в ноздре и пухлой нижней губе, подковки в твердых сосках, навелла в пупке,
барбеллы в языке и там, куда так неотступно рвался через все ее доводы Егор. На ее гладком,
округлом теле выглядело все это довольно брутально и вместе с тем ужасно притягательно, во
всяком случае для магнитов в штанах и в груди Егора. Мозг же его при виде обнаженной Кити
обыкновенно отключался и переходил в режим автопилота.
Еще у Кити была татушка на спине. Большая черно-розовая бабочка очень любила, когда ее
крылышки гладили большие и теплые ладони Егора. А сегодня на теле Кити появилось новое
украшение, Егор уже час с удивлением лицезрел приклеенный пластырем над левой грудью кусок
полиэтилена, который скрывал свежую татуировку. Кити была совершенно самостоятельной и жила
одна в бабушкиной квартире. Бабушку отец забрал к себе, с радостью расставшись с любимой, но
неуправляемой дочуркой, которая словно взбесилась после того, как он, вдовец с трехлетним
стажем, два года назад снова женился. Теперь у него была новая жизнь — с грудным малышом, а у
Кити — квартира и полная свобода. Она училась на философском в универе и была убежденным
тру-эмо-кидом. Последнее обстоятельство являлось вторым по степени важности в шкале их
вечных споров с Егором после отказа терять девственность в первый месяц встреч. Так они и жили,
занимались петтингом, а между ласковым делом проводили время в жарких диспутах по поводу
дефлорации, виргинности и приверженности эмо-культуре, чуждой Егору почище девственной
плевы Кити. И если с последней он не терял надежду вскоре расправиться и свято верил, что его час
вот-вот настанет, то с эмо все было гораздо проблематичней. Простой первокурсник из института
физкультуры, только что с большим трудом сдавший сессию, по всем фронтам горел в диспутах с
поднаторевшей в интернет-битвах с антиэмо юной ведьмочкой. Егор был блондином, красавцем,
атлетом и пловцом. И по жизни он плыл не раздумывая — по кратчайшей до финиша. Вести умные
споры он не любил, но с Кити других вариантов не предоставлялось. Вот и сейчас, устроившись
металлизированным донцем на его плоском, с квадратами мышц животе, она стучала по широкой
груди Егора кулачками с черными ногтями, а ее смешливые серые глаза горели искорками надежды
на большой спор.
— Чем тебе не угодили «Gimmy Eat World»? Егор был уже совсем не рад, что десять секунд
назад дал слабину и взмолился заменить CD самых жалобных в мире эмо-панков. Мог бы и
потерпеть, ведь процесс был великолепен. А теперь надо начинать борьбу сначала, а еще —
аргументировать, что совсем нелегко, когда твой мозг эмигрировал в низ живота и высится нелепой
невидимой громадой за спиной самой желанной девочки в мире.
— Они очень занудные, Кит. Ты же знаешь, все ненавидят эмо за то, что они грузят своими
проблемами, ноют, плачут и жалуются. Никакого просвета. Может, поставим ска? Любое ска.
Добавим позитива! Мы же встретились на «Distemper», помнишь, как б
Книга Порок сердца. Валя Шопорова
Глава 8
Дьявол — джентльмен, он никогда не входит без приглашения.
Джон Линкольн©
Тео открыл глаза и поморщился – комната была залита светом, что отлично улавливал даже он. Перевернувшись на бок, юноша привычным движением потянулся к прикроватной тумбочке, собираясь взять с неё очки, но вместо этого он столкнул на пол ночник. Треск стекла и звук рассыпающихся по полу осколков отогнали от него последние остатки сна.
Парень сел, щурясь и вглядываясь в светящийся солнечным блеском туман.
«Точно, — подумал Тео. – Я же не дома. Чёрт, как же мне привести себя в порядок?».
Медленно, выставив перед собой руки, юноша спустил ступни на пол и встал, оборачиваясь вокруг своей оси, пытаясь найти снятый вчера наряд. Конечно, идея вновь разгуливать в платье не слишком нравилась ему, но иной одежды у парня элементарно не было – просить что-нибудь у гостеприимного незнакомца Тео не решился.
У юноши ушло не менее десяти минут на то, чтобы найти платье, которое затерялось в складках смятого одеяла. Одевшись, Тео вздохнул и пошёл вперёд, всё время держа руку вытянутой и надеясь на то, что, рано или поздно, но он найдёт дверь и выйдет из комнаты. Ему повезло, дверь нашлась, и юноша вышел в длинный коридор. Светящийся туман сменился в его глазах серым, затемненным, он прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов, после чего остановился, вслушиваясь в тишину дома.
«Где же хозяин? – думал Тео. – Что мне делать? Позвать его? Или не надо? Может быть, позвать Балто? – юноша обрадовался удачной идее и обернулся, вглядываясь в туман. – А чем мне поможет Балто в незнакомом доме? – сам себе противоречил юноша. Он снова обернулся, уже совершенно теряясь в пространстве. – Ладно, у меня всё равно нет другого варианта…».
— Можно позвать хозяина дома, — лениво предложил внутренний голос. Он звучал так, словно его «обладатель» вальяжно раскинулся в глубоком кресле, облачившись в дорогой халат, и покуривая сигару. Если бы Тео не понимал, что голос мыслей не может принадлежать никому, кроме носителя мысли, то есть, его самого, он бы и сам поверил в эту красивую и дорогую картинку.
«Лучше Балто», — подумал юноша, отвечая ленивой и статной части себя.
«Часть» пожала плечами и ретировалась, оставляя парня в одиночестве внутренних позиций. Тео секунды две потоптался на месте, затем открыл рот, набирая полные лёгкие воздуха, собираясь громко позвать четвероного друга, но его отвлёк голос, раздавшийся слишком близко у него за спиной.
— Тео… — юноша вздрогнул и подскочил на месте, разворачиваясь к говорящему и бегая невидящими синими глазами. – Стало быть, Теодор?
Брюнет сглотнул и слегка опустил голову, немного теряясь от вопроса и от неожиданного появления хозяина дома. В который раз этот парень удивлял Тео, подкрадываясь так тихо, что юноша замечал его лишь тогда, когда он к нему обращался.
— Нет, — ответил брюнет и мотнул головой, после чего убрал пряди с лица.
Непривычно распущенные волосы назойливо лезли в глаза, рот, даже в нос.
— Просто Тео, — добавил юноша и попытался посмотреть на собеседника, но взгляд ушёл в бок.
— Но ведь полное имя Теодор? Разве не так?
— Нет, — вновь повторил парень. – Меня всегда называли и называют просто Тео, я и в документах так записан.
Хозяин дома едва слышно хмыкнул и сложил руки на груди. Тео потоптался на месте и вновь обратился к нему:
— Помню, ты говорил, но я немного запутался… где здесь туалет?
— По левую руку от тебя.
Брюнет немного замялся от собственной несамостоятельности и глупости, он протянул руку, ища дверную ручку, но не нашёл. Хозяин дома, несколько секунд наблюдавший за попытками парня, вздохнул и шагнул к нему, беря его ладонь и слегка дёргая на себя, заставляя пройти чуть вперёд. Тео удивлённо распахнул глаза, но прежде, чем юноша успел подумать нечто дурное в адрес своего «помощника», он положил руку брюнета на ручку двери.
— Наверное, сложно совсем ничего не видеть? – поинтересовался хозяин дома.
Тео слегка сжался, вроде бы, у этого парня был очень приятный голос, он не говорил ничего плохого, даже помогал, но что-то было такое в его тоне, в его манере держаться, что напрягало юношу, даже пугало. Он не мог дать себе отчёт – что же именно его смущало, но отчётливо ощущал присутствие этого «нечто».
— Я не совсем слепой, — ответил Тео. – В очках я немного вижу… только очень размыто. А без них… Без них я различаю только свет и тень.
— Очень интересно… — Тео показалось, что собеседник улыбнулся.
Юноша нахмурился и спросил:
— Можно, я схожу в туалет? А про себя, если что, я расскажу потом?
Парень ничего не ответил, но Тео различил едва уловимые шаги, что удалялись. Из этого юноша сделал вывод, что хозяин дома согласен с его предложением.
«Странный он», — подумал брюнет, проходя в ванную комнату.
Справив нужду, он решил, что может позволить себе и принять душ, что он и сделал. Вытерев тело, юноша надел уже почти ставшее привычным платье и трусы, отжал волосы и отбросил их на спину. На светло-серой ткани тотчас появилось мокрое пятно от воды, задорным дождиком стекающей с мокрых прядей.
Удивительно, но дверь, чтобы выйти отсюда, Тео нашёл быстро. Он вышел из помещения и… столкнулся с хозяином дома.
— Что ты здесь делаешь? – с некоторой претензией спросил брюнет.
— Странный вопрос с учётом того, что это мой дом, — леденяще спокойным тоном ответил парень.
Брюнету начинало казаться, что собеседник издевается, намерено выводит его своим змеиным спокойствием. Он сглотнул и вскинул голову, смотря в лицо собеседнику, по крайней мере, надеясь на то, что смотрит именно туда. Он сказал:
— Дом твой, но я был в душе, а ты ходил под ванной… Это странно, тебе так не кажется?
— Ты очень дерзкий.
— Что? – не понял Тео.
— Ты очень дерзкий, — практически по слогам повторил собеседник. – Тебе кажется, что весь мир тебе должен и крутится вокруг тебя?
— Я совсем так не думаю, — буркнул Тео. – А вот с твоей стороны это очень бестактно.
— Милый мальчик, ничего не скажешь.
Хозяин дома несколько секунд помолчал, затем добавил:
— Я сейчас пойду выгуливать Грифа. Выбирай: уйдёшь сразу или дождёшься меня?
— Можно, я подожду? У меня волосы мокрые.
— Жди, — кивнул парень. – Возвращайся в комнату, где спал, и там жди.
Тео хотел возразить, даже открыл рот, но передумал, поджимая губы и проглатывая недовольство.
— Хорошо, — согласился он. – Ты доведёшь меня до комнаты? Я сам могу не найти.
Хозяин дома, уже отошедший к лестнице, обернулся и окинул парня взглядом. Он развернулся и подошёл к Тео, несколько грубо беря за запястье и говоря:
— Пошли.
Доведя юношу до его сегодняшней спальни, парень оставил его у двери, бросая ему:
— Сиди там и не выходи. Понятно?
— А если мне понадобится в туалет?
— У тебя недержание? – холодно спросил собеседник.
Тео не ответил, полагая, что этот шуточный вопрос не требует ответа, но хозяин дома думал иначе.
— У тебя недержание? – повторил свой вопрос парень. – Или ты ещё и язык вдруг проглотил?
— Нет, — раздражённо ответил Тео. Брюнету не понравилась манера собеседника разговаривать. – Нет у меня недержания! А с чего это ты мне грубишь?
— Язык прикуси, — холодно ответил парень.
— Что? – Тео несколько опешил от такой наглости.
Конечно, юноша и раньше, и не раз, сталкивался с грубостью и пренебрежением в свой адрес – спасибо одноклассникам – но чтобы так… Этот парень разговаривал с Тео так, словно был его владельцем или, хотя бы, человеком, стоявшим много выше его.
— Ты слышал, — спокойно ответил собеседник. – Не изображай глухоту.
— Ты издеваешься? – возмутился брюнет. – Типа…
— Повторяю вопрос, — перебил юношу хозяин дома. – Ты остаёшься здесь или уходишь? Если первое, то закрой рот и иди в комнату, жди моего возвращения.
— У тебя есть фен?
Тео уже надоел этот унизительный для него диалог, ему хотелось поскорее высушить волосы и убраться отсюда. Парень, кажущийся ему ещё ночью милым и сердечным, с каждой секундой всё ниже падал в его глазах, становясь неприятнейшим типом, от которого так и веяло холодом и чем-то недобрым.
— Есть, — ответил хозяин после некоторого промедления. Тео открыл рот, но парень продолжил: — Дам, когда вернусь.
Больше парень ничего не говорил. Он развернулся и ушёл, беря поводок и подзывая к себе пса, стремительно покидая дом.
«Вот же чёрт, — мысленно выругался Тео. – Какой-то он… не такой», — юноша нахмурился и поёжился, толком не понимая, что имеет в виду, но явственно ощущая желание поскорее убраться из этого дома, который из гостеприимного и тёплого вдруг превратился в ледяной и даже пугающий.
Брюнет вздохнул и хотел уже пройти в комнату, где было указано сидеть, но вдруг вспомнил про любимого мохнатого друга.
— Балто… — прошептал он.
«Точно, Балто, сейчас позову его!». Он улыбнулся и крикнул:
— Балто! Малыш, иди ко мне! Балто!
Юноша замолчал и вслушался в тишину, пытаясь услышать радостное гавканье, но не услышал ничего.
«Странно…», — подумал он.
— Балто? – уже тише позвал юноша. – Балто! Балто!
Позабыв про то, что ему было велено сидеть в комнате, юноша отошёл от двери и пошёл вперёд, полагая, что там должна быть лестница на первый этаж.
— Балто? Ты где? – Тео повторял это раз за разом, медленно, но уверенно двигаясь по чужому просторному жилищу. – Балто? Малыш, ты где? Ты почему на меня не реагируешь? Балто?
Юноша дошёл до лестницы и едва не упал, потому что она началась как-то слишком неожиданно. Подумав несколько секунд, брюнет решил, что ему ничего не мешает найти пса, а затем вернуться в спальню и спокойно, а, главное, не в одиночестве дождаться хозяина дома.
Тео начал спускаться вниз и даже немного удивился тому, что достаточно ровно и быстро продвигается по крутой и незнакомой лестнице. Дойдя до её конца, юноша осторожно ступил на пол и вытянул вперёд руку, идя непонятно куда и, то и дело, повторяя кличку мохнатого друга, который продолжал упорно играть в прятки.
— Где же он? – прошептал юноша, останавливаясь посреди гостиной и растерянно думая, что делать дальше.
— Может быть, он на втором этаже? – вкрадчиво предположил внутренний голос, который уже переоделся из ленивого хозяина мира в костюм философа и мудрого учителя.
«Может быть…».
Тео развернулся и пошёл в обратную сторону, что получалось у него хуже. На первой ступеньке брюнет споткнулся и упал, больно ударив ладонь об ребро ступени. Промолчав в ответ на боль, он аккуратно поднялся на ноги и нащупал перила, после чего продолжил путь.
Дойдя до второго этажа, юноша убедился в том, что лестница закончилась, и осмотрелся по сторонам. В этом действии не было особого смысла, но эта привычка оставалась у него, взявшись непонятно откуда. Подойдя к стене, Тео двинулся вперёд, ведя по ней ладонью. Когда текстура под его рукой сменилась на дерево, парень остановился и начал искать дверную ручку, и, найдя её, нажал. Дверь оказалась запертой.
Таким образом, юноша продолжал свой путь, ожидая в его конце найти пушистого друга, а, заодно, тренируясь передвигаться в тумане своего скудного зрения. Дойдя до очередной двери, Тео повернул ручку, которая неприятно скрипнула своим механизмом, и отпёр дверь, несмело заглядывая внутрь.
— Балто? – позвал юноша, засовывая голову в комнату, а, после, заходя полностью.
В помещении было как-то затхло, душно и пахло пылью. А ещё здесь было прохладно, складывалось такое чувство, будто в этой комнате было намного меньше солнца, чем в других комнатах, а, возможно, его не было и вовсе. Тео нахмурился и посмотрел вперёд, где, предположительно должно было быть окно. Света, и в самом деле, не было. Брюнет не мог понять, что было тому причиной – отсутствие в комнате окон или плотные тёмные занавески? Впрочем, это было не столь важно…
Юноша хотел уже покинуть непонятное, пахнущее бедой и тоской помещение, но вдруг передумал. Верно, сработала любознательность практически детской души и юношеское бесстрашие, бесшабашность. Что было тому причиной – неизвестно, но Тео прикрыл дверь и пошёл вперёд, выставляя вперёд руку и ожидая, когда наткнётся ею на что-нибудь.
Рука парня упёрлась во что-то. Помедлив с секунду, юноша провёл по предмету ладонью – судя по всему, находка была столом или нестандартной тумбочкой. Широкая столешница, массивные ручки на ящиках, идеально гладкое полированное покрытие…
Тео нащупал какую-то бумагу, точнее, бумаги. Он несмело прикоснулся кончиками пальцев к чужим письменам, словно боясь, что они его укусят или взвоют сиреной, выставляя его воришкой.
«Наверное, это рабочий кабинет, — подумал брюнет. – Вот только… интересно, как он здесь работает? Здесь же совсем душно? И темно…».
— 21:15, она продолжает кричать. Она чувствует, что осталось недолго. Разумнее было бы сэкономить силы и подумать о вечном… Что ж, её выбор…
Тео вздрогнул и нахмурился, пытаясь понять, откуда доносится звук. Голос, приправленный неприятным шипением диктофонной записи, был незнакомым, но, несмотря на обработку, отчаянно что-то напоминал.
Запись продолжалась:
— 22:07, она замолчала, лишь что-то едва слышно скулит. Верно, сказывается большая кровопотеря.
«Что за?…», — ошарашено пронеслось в голове Тео. Он отшатнулся от стола, на котором продолжал шипеть случайно включенный им диктофон, и…
— Дрянь, — это жёсткое и грубое слово, сказанное на выдохе, словно вырвавшееся из груди хозяина, было подобно пуле, оно ударило, ранило сталью и заставило душу как-то сжаться, пытаясь скрыться.
— Б… Билл? – пискнул Тео, голос подскочил от непонятного ужаса, который наводил тон владельца дома. Его огромный чёрный пёс зло зарычал, оскаливаясь и ощетиниваясь, под стать хозяину.
Даже память юноши мобилизовалась и выдала имя ночного спасителя, которого он никак не мог вспомнить ещё минуту назад, а переспросить не решался. В воцарившейся напряжённой паузе, наполненной уханьем сердца в груди юноши и едва слышным, тяжелым дыханием Билла, вдруг вновь заговорил голос из шипящего динамика диктофона.
— 23:01, её больше нет, жаль не дождалась полночи. Прощай, Мария, вас осталось пятеро… — спокойным тоном объявителя приговора, для которого кровавая работа уже стала рутиной, произнесла запись.
— Что это? – спросил юноша, делая шаг назад, подальше от странного парня.
Билл ничего не ответил, молча и стремительно приблизившись к Тео и схватив его за плечо стальной хваткой.
— Эй! – возмутился юноша, кривясь от боли – точно останутся синяки. – Не хватай меня так! Отпусти!
Он попытался убрать от себя руку парня, вывернуться и даже попытался пнуть его ногой, но в ответ на всё получил оглушительную пощёчину, от которой в голове загудело.
— Что ты делаешь? – ошарашено спросил юноша, держась за горящую огнём щёку.
— Ты глупец, — холодно ответил хозяин дома.
Он резко переместил свою руку, хватая парня за запястье, больно сжимая его, и потащил куда-то. Тео покорно шёл, стараясь не споткнуться. Он был уверен, что «спаситель» просто вышвырнет его из дома из-за его непослушания. Юноша надеялся лишь на то, что парень позволит ему обуться и взять пальто, потому что на улице было слишком холодно. Он решился спросить об этом.
— Можно, я оденусь и обуюсь? – спросил Тео, продолжая идти за тянущим его парнем.
Билл не ответил. Он открыл какую-то дверь и сильно дёрнул Тео, вталкивая внутрь. Юноша оступился на ступенях и едва не упал, инстинктивно вцепляясь в парня, ища опору. Но тот брезгливо поморщился и оттолкнул его. Потеряв равновесие, брюнет слетел с лестницы, разбивая колено и сдирая ладони об голый каменный пол.
— Это ужасно с твоей стороны! – крикнул Тео, морщась от боли и обиды. – Я всё расскажу дяде! Он у меня комиссар полиции! И тебе не поздоровится!
Брюнет едва не плакал, это было чертовски неприятно – довериться кому-то, а, в результате, получить вот такое отношение – как к вещи, которая не имеет никакой ценности. И вдвойне паршиво было от того, что он так обжигался уже не первый раз, потому что в силу своих особенностей был вынужден, порой, полагаться на других и даже незнакомых.
— Ты меня слышишь?! – рявкнул юноша, проводя ладонью по разбитому колену и марая руку в крови.
— Попробуй, — спокойно ответил Билл.
— Ты ненормальный?! – Тео просто не понимал поведения нового знакомого.
Юноша встал на ноги и сделал два небольших шага – разбитое колено давало о себе знать, но это было терпимо, терпимее, чем показалось на первый взгляд.
— Со временем ты всё узнаешь, — ответил владелец дома. – И, имей в виду, я этого не хотел. Но теперь и у тебя появится свой порядковый номер, — сказав это, он покинул помещение и запер за собой дверь.
Забыв про боль, Тео кинулся в сторону двери, вновь спотыкаясь об треклятую лестницу и падая, разбивая и второе колено. Он зашипел от боли и поднял голову, пытаясь хоть что-нибудь увидеть, но всё было тщетно. Собравшись, юноша поднялся на ноги и сделал шаг вперёд, спотыкаясь и вновь едва не падая. Осторожно, практически на четвереньках, он дошёл до двери и дёрнул за ручку – дверь не подалась.
Плюнув на приличия, юноша начал буквально ломиться, ломать несчастную дверь, пытаясь выбраться из непонятного помещения. Как видно, в комнате не было окон, потому что всё, что видел Тео, было темнотой. Он дёргал и дёргал ручку, пинал дверь ступнями и бил в неё коленями, раздирая их до мяса; он стучался ладонями и кулаками, принося себе боль, но так и не добиваясь никакого результата.
— Открой! Открой немедленно эту чёртову дверь! – кричал брюнет, ломясь в запертую дверь. – Ты ненормальный! Тебе это с рук не сойдёт! Открой! Открой! Открой! Открой!…
Он орал и ломился долго, так долго, что охрип и почти перестал чувствовать руки из-за того, насколько они были отбиты об сталь двери. Металл был измазан алой кровью, ею же было перепачкано светло-серое платье и её дорожки-ручейки украшали ноги юноши, изображая незатейливые жутковатые узоры.
— Открой, — тихо повторил Тео, прислоняясь к двери лбом. Горло саднило от криков. – Чёрт тебя дери, открой…
